Неточные совпадения
Предварительно опросив
детей об их именах, священник, осторожно зачерпывая ложечкой из чашки, совал глубоко в рот каждому из
детей поочередно по кусочку хлеба в вине, а дьячок тут же, отирая рты
детям,
веселым голосом пел песню о том, что
дети едят тело Бога и пьют Его кровь.
Сначала нередко раздавался
веселый и громкий
голос хозяйки: «Софья Николавна, ты ничего не ешь!» Потом, когда она как-то узнала, что гостья уже вполовину обедала с
детьми, она посмеялась и перестала ее потчевать.
Всё, что он видел и слышал, было так мало сообразно с его прошедшими, недавними впечатлениями: паркетная светлая, большая зала экзамена,
веселые, добрые
голоса и смех товарищей, новый мундир, любимый царь, которого он семь лет привык видеть, и который, прощаясь с ними со слезами, называет их
детьми своими, — и так мало всё, что он видел, похоже на его прекрасные, радужные, великодушные мечты.
Статный, стройный рост, приятные, немного расплывчатые черты, ласковые голубоватые глазки, золотистые волосы, белизна и румянец кожи — а главное: то простодушно-веселое, доверчивое, откровенное, на первых порах несколько глуповатое выражение, по которому в прежние времена тотчас можно было признать
детей степенных дворянских семей, «отецких» сыновей, хороших баричей, родившихся и утучненных в наших привольных полустепных краях; походочка с запинкой,
голос с пришепеткой, улыбка, как у
ребенка, чуть только взглянешь на него… наконец, свежесть, здоровье — и мягкость, мягкость, мягкость, — вот вам весь Санин.
Наступила весна, и тихая дача огласилась громким говором, скрипом колес и грязным топотом людей, переносящих тяжести. Приехали из города дачники, целая
веселая ватага взрослых, подростков и
детей, опьяненных воздухом, теплом и светом; кто-то кричал, кто-то пел, смеялся высоким женским
голосом.
— Вы опять на своем сокровище приехали? Ну вот, просто видеть не могу этого урода! — крикнула с крыльца Нина
веселым и капризным
голосом избалованного
ребенка. У нее уже давно вошло в привычку дразнить Боброва его лошадью, к которой он был так привязан. Вообще в доме Зиненок вечно кого-нибудь и чем-нибудь дразнили.
Следователь сложил губы трубочкой, посвистал и начал просматривать какую-то бумагу. А Лунёв вновь уставился на картину, чувствуя, что интерес к ней помогает ему быть спокойным. Откуда-то донёсся
весёлый, звонкий смех
ребёнка. Потом женский
голос, радостный и ласковый, протяжно запел...
Тишина, горячей шапкой накрывшая землю, всколебалась, отодвинулась на болота, к лесным пожарам, посёлок загудел
весёлыми голосами, стуком деревянных ложек, смехом
детей, окриками баб, говором молодёжи.
Слышатся в них и глухой, перекатный шум родных лесов, и тихий всплеск родных волн, и
веселые звуки весенних хороводов, и последний замирающий лепет родителя, дающего
детям предсмертное благословение, и сладкий шепот впервые любимой девушки, и нежный
голос матери, когда, бывало, погруженная в думу о судьбе своего младенца, заведет она тихую, унылую песенку над безмятежной его колыбелью…
— Здравствуйте, Софья Петровна! — хором радостных
веселых голосов крикнули в ответ
дети.
— Сейчас! Сейчас! — засуетилась она и, пристально оглядев свое маленькое стадо, крикнула
веселым, приподнятым
голосом: — Дорушка Иванова, Соня Кузьменко и ты, Дуняша. Ну-ка,
дети, басню «Ворона и Лисица». Ты, Дора, за лисицу, Дуняша за ворону, а Соня самую басню. Начинайте, ребятки, позабавьте Софью Петровну! Она вас любит и лелеет! Отплатите ей посильно, порадуйте ее!
Радостный возглас
детей огласил залу, и
веселая суетливая толпа взрослых девушек и ребяток в тот же миг окружила стол, подле которого тетя Леля громким
голосом уже выкликала имена осчастливленных раздачей подарков старших и маленьких приюток.
Отца Наташа видит мало и редко… Сам Андрей не знает, как держать себя с дочкой-барышней… Смущается, будто робеет даже. Но Наташа любит отца. Любит его открытое лицо нестареющего красавца, его мозолистые руки, его зычный
голос. Любит Наташа до безумия птицей лететь в быстрой тройке, управляемой отцом, по покрытым снегом полям Восходного… Рядом француженка m-lle Arlette, живая, молоденькая,
веселая, как
ребенок… Впереди отец… Стоит на передке тройки, гикает, свищет на быстрых, как ветер, коней.
Черная половина земской избы, куча сена в углу, шорох тараканов, противная нищенская обстановка,
голоса понятых, ветер, метель, опасность сбиться с дороги, и вдруг эти великолепные светлые комнаты, звуки рояля, красивые девушки, кудрявые
дети,
веселый, счастливый смех — такое превращение казалось ему сказочным; и было невероятно, что такие превращения возможны на протяжении каких-нибудь трех верст, одного часа.